Медленно поднявшись из сумрака ущелий, клочья тумана слились на рассвете постепенно в безбрежную пелену, которая непроницаемой завесой прикрыла собой по всей многокилометровой длине величественные скалы Турчи-Дага. Туман продолжал уныло и таинственно висеть на склонах хребта до самого восхода солнца, а потом лениво отступил в сторону Мегебской котловины, превращаясь в облака.

Эту живую картину природы я наблюдал не так давно, будучи в родном ауле Согратль. И она, знаете, невольно напомнила о предании, гласящем, что «гроза Вселенной» Надиршах в тот далёкий сентябрьский день 1741 года, выглянув рано утром из своего шатра на Турчи-Даге и увидев за порогом такую же стену густого тумана, был сильно раздосадован. 

Ещё бы! Ведь завоевателю не терпелось осмотреть с высоты Турчи-Дага неприятельскую сторону и боевые порядки своих многочисленных войск. Нужно было до начала битвы оценить опытным взглядом полководца, достаточно ли выгодны для броска вперед позиции, занятые конницей, а тут с рассвета этот проклятый туман, словно повязка на глазах, не дающий дальше пяти шагов ничего разглядеть.              

Неожиданный каприз погоды мог предопределить весь ход намеченного вторжения в Аварию. Пока туман будет окутывать окружающую местность, о вступлении в битву не могло быть и речи. Больше всего боялись шахские военачальники засады андалалцев. Пользуясь непогодой, отлично зная каждую тропинку, каждый косогор и лощину, они могли проникнуть незаметно в расположение войск, рассечь их, вызвать панику. Ждать, терять время – значило упустить главный шанс успеха. Ведь силы горцев могут быстро расти за счёт отрядов, прибывших со всех уголков нагорья.

Не вступая в разговор ни с кем из окружающей свиты, шах продолжал стоять перед шатром, как изваяние. Только нервно вздрагивающие брови и шепчущие молитву губы выдавали тревожное состояние его души.

О чём думал Надир? Может, вспомнил, как шесть лет назад, в 1735 году, захватив Кумух – цитадель легендарного Сурхай-хана, он дошёл, преследуя временно отступающие в Андалал остатки сурхаевского отряда, как раз до этих мест и не решился двинуться дальше? Или занимали его мысли о том, как расправиться с гордым ханом Аварии и особенно с кадием, правителем вольного общества Андалал? Они не только отвергли его требования о безоговорочной сдаче и уверениях в покорности, но и дерзко заявили о решимости прогнать чужеземцев.

Говорят, что по указанию шаха в Согратль, в резиденцию кадия Андалалского вольного общества, прибыл специальный гонец. Он вручил кадию письмо с ультимативным требованием покориться и ещё мешок пшена: у меня-де столько воинов, сколько зёрен в этом мешке, считаю сопротивление безумием.

Посовещавшись, андалалцы решили «деликатно» откликнуться на требование шаха, вернув ему мешок пшена и в придачу к нему петуха. Это означало: как бы много зерна у вас ни было, его переклюёт даже общипанный петух. Шах был сильно разгневан дерзостью кадия и его приближённых.

– Аллах великодушен, о всесильный шах! Туман, наконец, покидает горы. Вон и луч солнца заиграл, – отвлёк Надира от мрачных раздумий один из визирей.

Да, туман начал рассеиваться, обнажились склоны гор Андалала, и шах с нескрываемым интересом обратил свой колючий взор в сторону расположенного далеко внизу Согратля, откуда ему накануне вечером гонец привёз от имени кадия общипанного петуха. Сколько стран покорил Надиршах, сколько падало перед ним на колени разных правителей, а такого не было, чтобы над ним насмехались. Ну, держитесь теперь, пастухи! В собственной крови купаться будете.

Шах махнул рукой. Гулко ударили пушки, поднялся неистовый грохот ружейной пальбы, засверкали сабли. Началось...   

Не знал хвастливый Надир – «гроза Вселенной», чем обернётся для него это сражение с горцами. Представить себе не мог, что в местности  Хициб, близ Согратля, у подступов к Чоху и Бухтибу, под Мегебом и Обохом он потеряет убитыми свыше 20 тысяч воинов, что будут растоптаны, разорваны в клочья знамёна, реявшие над его ратью в походах в Индию и Афганистан, что будет рассеяна и превращена «пастухами» в бегство его знаменитая гвардия. Что он сам чудом спасётся от плена, а личный секретарь Мехти-хан назовёт этот горный край «областью несчастий» для Надира и его войск.   

В истории войн прошлого немало примеров участия в битвах с завоевателями  наряду с мужчинами и женщин. О том, что женщины сёл Андалалского вольного общества не только сами отважно бились с врагами, но и поддерживали морально воинов, свидетельствует множество дошедших до нас народных сказаний, песен. Облачённые в мужскую одежду, женщины обеспечивали тактику применения против Надиршаха своеобразной военной хитрости. Когда мужчины отбивали яростные атаки многократно превосходящих сил врага, несколько сот женщин в папахах, с оружием, поднимая облака пыли, двигались со стороны верхней окраины аула к линии битвы, а как только оказывались внизу, на невидимой из шахской резиденции части дороги, они поворачивали в ущелье и по руслу речки Нур-Ор вновь выходили на прежнюю позицию, чтобы снова двигаться навстречу противнику.

Такими маневрами женщины создавали у неприятеля ложное представление о подкреплении сил дагестанцев, что заставляло Надиршаха перераспределять свои силы на передовой, перебрасывать ударные отряды туда, где они чаще всего попадали в ловушку.

Более чем десятилетняя борьба народов Дагестана с иранскими завоевателями и увенчавшие её победой сражения в Аймакинском ущелье и вблизи Согратля – это неисчерпаемо богатая тема для произведений литературы и искусства...

Как бы советская официальная история не игнорировала и не замалчивала эти события, живы в памяти народов Страны гор исторические страницы совместной героической борьбы с завоевателями. Вспомним, как в тревожные августовские дни 1999 года дагестанские ополченцы ещё в начале боевых действий с железной твёрдостью заявили на митингах, что не уронят чести предков, не преклонивших колени даже перед  «грозой Вселенной» Надиршахом. И они на деле это подтвердили в схватке с вторгшимися в Дагестан отрядами международных террористов.

Представляется мне, что именно тогда член Госсовета РД, генеральный директор ОАО «Дагэнерго» Г. М. Гамзатов и решил осуществить давно занимавшую его идею об увековечении героического подвига народов Дагестана, одержавших убедительную победу над многократно превосходящими численностью ордами иноземцев. Подвига не только оружия, но и народного патриотизма и самопожертвования. Г. М. Гамзатов, оказывавший активную поддержку в разгроме бандформирований в Андийском направлении фронта, видел не раз, как бесстрашно шли ополченцы защищать свою землю. Ведь не секрет, что первоначально при острой нехватке огнестрельного оружия андийцы умело применяли против врагов тактику боя, которой пользовались воины Андалалского вольного общества против шахских войск.

Признаться, не одно поколение согратлинцев испытывало на себе чувство какой-то, что ли, стыдливой неловкости из-за того, что, кроме устного и скромного литературного отображения великой победы по сути небольшой горстки народов Дагестана над полчищами всемогущего владыки Востока, нет на месте этих исторических событий ничего эпического, памятного для зрительного восприятия. Конечно же, не раз заявляли о себе настоящие патриоты, вносившие конкретные предложения по созданию какого-либо памятника, обелиска. Но благие намерения тонули в сутолоке повседневных будничных дел. Или не давало им осуществиться равнодушие чиновников, да и настойчивости самим инициаторам, видимо, не хватало, чтобы довести дело до конца.

Помнится, несколько энтузиастов к 230-летию разгрома Надиршаха решили установить у дороги, недалеко от того места, где произошло наиболее упорное сражение, обелиск, надпись на котором являлась бы напоминанием о героическом прошлом Дагестана. Но в Гунибском райкоме партии, узнав об этой идее, выразили опасения, что это может нанести вред отношениям нашей страны с Ираном (?!). Так была похоронена замечательная возможность с эффектом и без ущерба интересам каких-либо государств использовать героические и боевые традиции народа в патриотическом воспитании молодёжи.

Г. М. Гамзатов не стал оглядываться, следуя принципу «как бы чего не вышло», а взял инициативу в свои руки. И результат сегодня виден всем. Там, где 263 года тому назад (статья была написана 14 лет назад ныне покойным Магомедом Абигасановым. – Ред.) объединёнными силами дагестанцев было разгромлено 50-тысячное войско Надиршаха, мы видим прекрасный мемориальный комплекс «Ватан» – воплощённую в камень вечно живую память благодарных потомков о мужестве, героизме и любви к родной Отчизне своих славных прадедов.